Долина костей - Страница 70

«Не дергайся, не напрягайся» — ее обычная мантра.

Разговоры с Шерил Уэйтс, прежде являвшиеся для нее эмоциональной отдушиной, теперь не удовлетворяют: в данном случае Шерил не лучший советчик. Она слишком настойчива, чересчур нетерпелива и явно нацелена на успешный результат этой истории — «успешный», разумеется, по понятиям Шерил. Дай ей волю, она начнет предлагать проспекты салонов для новобрачных. Ну а Бетси Ньюхаус, интерес которой к личной жизни подруги сводится к мимолетным фразам типа «ну как, подцепила кого-нибудь», Лорна и вовсе о Пазе не рассказывала. Правда, Лорна дважды отклонила предложение Бетси сходить поужинать с куда менее привлекательным, чем детектив, приятелем одного из очередных ее знакомых, что породило язвительные шуточки насчет купленных про запас батареек для вибратора.

На самом деле отношения с Пазом у Лорны не так уж и продвинулись: пока все свелось к трем довольно целомудренным поцелуям. По одному на каждой из встреч: пикнике на пляже, обеде в китайско-кубинском ресторане и на танцевальном вечере. Проведенным временем Лорна была довольна, но покупкой обручальных колец тут явно не пахнет. Порой она задается вопросом, нравится ли она ему вообще, и, как только эта мысль приходит ей в голову, хорошо смазанные шлюзы автоматически открываются и черепную коробку буквально затапливает поток объяснений, почему Джимми Паз ей не подходит. Начать с того, что он не учился в колледже! Да и вообще, в сознании Лорны присутствует четкое представление о том, что ей нужно, все требования к избраннику разложены по полочкам. Она хочет восхищаться интеллектом близкого человека и его жизненными успехами, но при условии равного уважения к ее уму и карьере. Она хочет, чтобы он брал на себя принятие решений относительно их образа жизни, отпусков, жилья и так далее, но, разумеется, с учетом ее мнения, ее вкусов. Она желает здоровых сексуальных отношений, в которых он должен доминировать, но без излишней брутальности и всяких там извращений, она ценит уют и комфорт, возможность решать по воскресеньям кроссворды из «Таймс», при этом не против элемента непредсказуемости. Короче говоря, стремится к стабильности, но не к скуке.

Да, по ряду параметров Паз до идеала не дотягивает. Она не может представить себе, чтобы он решил кроссворд из «Таймс» или высидел до конца балетного спектакля. Правда, нельзя сказать, чтобы она сама слишком часто ходила на балет, но все же… К тому же он постоянно таскается с пушкой и его жизнь сплошное насилие, что само по себе вызывает отторжение. Вряд ли ей удастся забыть о том, как Паз у нее на глазах пристрелил человека, пусть даже этим поступком он, вероятно, спас ей жизнь.

С другой стороны… есть воспоминание о его руках на ее теле, о мускулистом торсе, его контролируемой энергии, первозданной, но идеально сдерживаемой мощи. Она размышляет о простоте его жизни, наводящей на мысли о дзэн-буддизме, задумывается о том, сколько мужчин в ее жизни были занудами с идиотскими капризами и заморочками. Взять хотя бы Хови, который всегда требовал к завтраку особую разновидность джема, часто отсылал еду обратно на ресторанную кухню с особыми указаниями шеф-повару и постоянно толковал о винах и яхтах… хотя ему, конечно, ничего не стоило справиться с кроссвордом из «Таймс» менее чем за полчаса. А глаза Паза! Она никогда не видела у мужчины таких внимательных глаз, заинтересованных ею! Следом, однако, рождается виноватая мысль о том, что он черный и этим многое объясняется. Конечно, он пригласил ее три раза за одну неделю, хотя, возможно, встречи имели деловую подоплеку, а она навоображала себе невесть чего… а может, у нее просто крыша едет: это симптом ранней стадии эротомании, и кончится все тем, что она припаркуется у его дома и проколет шины автомобиля его настоящей подружки.

Тут Лорна громко смеется, потому что если сходить с ума, то как раз сейчас, в самом подходящем месте. Многие из людей в запертой палате наверняка разговаривали бы с невидимыми собеседниками, если бы не находились под влиянием притупляющих сознание препаратов. Правда, не всех эти медикаменты повергают в созерцательный транс. К ней склоняется крупный белый мужчина с рыжеватыми волосами, торчащими пучками, словно у клоуна. Ему лет сорок, губы поджаты, на бледном лице выражение, выдающее параноидальный психоз.

— Ты смеешься надо мной? — требовательно спрашивает он.

— Вовсе нет, — отвечает она. — Я просто подумала кое о чем смешном.

— Лжешь, — произносит он хриплым шепотом, но она проскальзывает мимо него и отмечает, что их контакт не укрылся от могучей Даррилы и Ферио, дежурного санитара.

Они направляются к растрепанному здоровяку, но Лорну дальнейшее не занимает. Это в любом случае не ее проблема. Она замечает Эммилу: та сидит в одиночестве, в уголке, строча что-то в одной из своих школьных тетрадей. Когда Лорна здоровается с ней, она поднимает глаза, встрепенувшись, словно человек, не вполне отошедший от сна, узнает Лорну, и на ее лице появляется улыбка, как на иконе.

— Я вижу, вы продолжаете писать.

— Да. Это интересный процесс. Болезненный, но интересный.

— Почему болезненный?

Лорна пододвигает пластиковый стул и садится напротив нее. Она ловит себя на том, что ей страшновато: она так и не избавилась от воспоминания о прошлом видении перед обмороком пациентки, но надеется, что сегодня беседа будет носить сугубо психологический характер и ей удастся увести разговор от чреватых неприятностями тем.

— Я возвращаюсь в прошлое, — поясняет Эммилу, — не просто вспоминаю, но переживаю заново, вижу многое прежними глазами. Жаль, что у меня нет писательского таланта, хотя он мне не нужен: не роман ведь пишу, а признание. Поэтому мне волей-неволей приходится опускать большую часть моих тогдашних чувств и переживаний, касающихся других людей. Ну и многое другое: атмосферу места и времени, анализ личностей, — то, что можно найти у Диккенса или Флобера. Боюсь, чтение получается весьма скучное, хотя мне пристало верить, что правда не может быть скучной, поскольку в ней есть нечто от Бога. Я закончила еще одну тетрадку. Хотите взять?